Сэмюэль Беккет - Счастливые дни [другой перевод]
Пауза.
ВИЛЛИ. — Уносит?
ВИННИ. — Да, котик, ввысь, в небо, как паутинку. (Пауза.) Нет? (Пауза.) Никогда? (Пауза.) Ну да, конечно, законы природы, законы природы и все остальное, все зависит от субъекта. Вот если говорить обо мне, они уже не те, что раньше, когда я была молодой… и опасной… (голос срывается, понурив голову)… и может быть даже… прекрасной… это как посмотреть. (Пауза. Она поднимает голову.) Прости меня, Вилли, это все… пузыри меланхолии. (Нормальным голосом.) В конце концов, радует хотя бы то, что ты здесь, на своем посту, и может быть, даже не спишь, и может быть, даже в частичной полубоевой полуготовности… хоть иногда, еще один счастливый… для меня… день. (Пауза.) По крайней мере, до этой минуты. (Пауза.) Это же просто благословение, что ничего не растет, только представь, что эта дрянь может начать разрастаться. (Пауза.) Только представь. (Пауза.) А, ну да, велики его милости. (Долгая пауза.) Я больше не могу, не могу говорить. (Пауза.) Пока. (Она поворачивается к сумке. Пауза. Снова поворачивается лицом. Улыбка.) Нет, нет. (Улыбка сходит с лица. Смотрит на зонтик от солнца.) Конечно, я могла бы — (берет зонтик) — да, конечно, могла бы раскрыть зонтик, уже пора. (Начинает его открывать. Трудности, с которыми она сталкивается, делая это, только увеличиваются, по мере того как происходит дальнейшее.) Стараешься — держишься до последней минуты — чтобы не открывать его раньше времени — боишься открыть — слишком рано — и день проходит — безвозвратно — а ты так и не открыла — ничего. (Зонтик теперь открыт. Повернувшись направо, она рассеянно вертит его, то в одном направлении, то в другом.) Да уж, сказать почти нечего, сделать почти нечего, иногда даже страшно… осознавать, вот вроде еще столько часов впереди до вечернего звонка, а сказать нечего, и сделать нечего, а потом дни проходят, целые дни проходят безвозвратно, глядишь, уже звонок, спать пора, а ничего или почти ничего не сказано, ничего или почти ничего не сделано. (Она поднимает зонтик.) Вот в чем опасность. (Она поворачивается лицом к залу.) Нужно с этим поосторожней. (Смотрит перед собой, держа правой рукой зонтик над головой. Пауза.) Я вот сильно потела. (Пауза.) Когда-то. (Пауза.) А теперь не потею. (Пауза.) Почти. (Пауза.) Жара все больше. (Пауза.) А я потею все меньше. (Пауза.) Как чудесно. (Пауза.) Ко всему привыкает человек. (Пауза.) К любым условиям. (Она перекладывает зонтик в левую руку. Пауза.) Утомительно держать руку на весу. (Пауза.) Не тогда когда движешься. (Пауза.) Только когда сидишь без движения. (Пауза.) Забавное наблюдение. (Пауза.) Надеюсь, ты его не пропустил, Вилли, мне будет жаль, если ты пропустил именно это. (Берет зонтик обеими руками. Пауза.) Я устала держать его на весу, а положить не могу. (Пауза.) И разум мне вроде подсказывает: положи его, Винни, он тебе ни к чему, займись лучше чем-нибудь другим. (Пауза.) А вот не могу. (Пауза.) Нет, нужно, чтобы что-то произошло в мире, чтобы что-то в нем изменилось, я больше не могу. (Пауза.) Вилли. (Со смирением.) Пожалей меня. (Пауза.) Прикажи мне положить его на место, Вилли, я сразу подчинюсь, как всегда это делала. (Пауза.) Пожалей меня. (Пауза.) Нет? Не хочешь? (Пауза.) Все-таки мне везет, я хоть болтать могу. (Пауза.) Как чудесно, что у меня есть два светильника, когда один гаснет, другой разгорается ярче. (Пауза.) А, ну да, велики его милости. (Зонтик вспыхивает. Она принюхивается, поднимает взгляд, бросает зонтик за холм, наклоняется назад посмотреть как он горит, поворачивается лицом к залу.) Земля, лучшее приспособление для пожаротушения! (Пауза.) Скорее всего, такое и раньше бывало, хотя лично я что-то не припомню. (Пауза.) А ты, Вилли? Слегка разворачивается к нему.) Можешь ты припомнить, бывало такое на твоей памяти? (Наклоняется назад взглянуть на него.) Знакомо тебе то, что мы только что видели? (Пауза.) Ты снова отключился? (Пауза.) Я не спрашиваю тебя, реагируешь ли ты на все происходящее, тут нам все ясно, я спрашиваю, отключился ты или нет? (Пауза.) Глаза у тебя, кажется, закрыты, но это ничего не значит, мы оба это знаем. (Пауза.) Птенчик мой, подними пальчик, если ты не совсем без сознания. (Пауза.) Сделай это для меня, Вилли, пошевели мизинчиком, если у тебя остались ко мне хоть какие-то чувства. (Пауза. Радостно.) О, все пять, да ты просто ангел сегодня, теперь я c легким сердцем могу продолжать. (Она поворачивается лицом.) Да, откуда бы взяться чему-то такому, чего никогда не случалось прежде, и все-таки… я вот себя спрашиваю. (Пауза.) Насколько нормально то, что в нашем пекле, когда день ото дня жарит все больше, вещи, за которыми раньше ничего подобного не замечалось, начинают вдруг воспламеняться таким неожиданным способом, то есть, я хочу сказать, сами по себе? (Пауза.) Может, в конце концов я тоже растаю, или сгорю, о, не обязательно в пламени, вовсе нет, просто вся эта… — (разводит руками) — видимая плоть обуглится постепенно и превратится в золу. (Пауза.) С другой стороны, разве жила я когда-нибудь в условиях умеренного климата? (Пауза.) Нет. (Пауза.) Умеренный жар и мороз минус два, все это пустые слова. (Пауза.) Нет, я говорю о том времени, когда еще не была привязана к месту — вот таким вот образом — и мои ноги были в моем личном пользовании, и я, как ты, могла спрятаться в тенек, когда уставала от жары, или, как ты, перебраться на солнце, когда тень надоест, но и это пустые слова. (Пауза.) Сегодня не жарче, чем вчера, завтра будет не жарче, чем сегодня, это невозможно, и так далее, в глубь веков, что в прошлое, что в будущее, насколько воображения хватит. (Пауза.) А если в один прекрасный день земля поднимется выше моей груди, это будет означать, что я никогда не видела своей груди, и никто никогда не видел моей груди. (Пауза.) Я надеюсь, Вилли, очень надеюсь, что этого ты не пропустил, меня бы очень огорчило, если бы ты пропустил именно это, не каждый день я достигаю таких вершин. (Пауза.) Ну да, вот казалось бы, что-то происходит, что-то кажется происходящим, а на самом деле не происходит ровно ничего, все одна видимость, Вилли, тут ты прав. (Пауза.) Завтра зонтик снова окажется здесь, на этом холме, рядом со мной, и поможет мне продержаться еще один день. (Берет в руки зеркало.) Или вот, берем, к примеру, зеркальце, разбиваем его о камень — (проделывает это) — закидываем подальше — (кидает его назад) — а завтра оно снова окажется здесь, в сумке, без единой царапины, и поможет мне продержаться еще один день. (Пауза.) Нет, ничего нам не изменить. (Пауза.) Как чудесно, что вещи, что они так… (голос пресекается, она опускает голову)… такие чудесные вещи.
Долгая пауза, во время которой голова ее по-прежнему опущена. Наконец она не поднимая головы поворачивается к сумке, достает оттуда кучу всякого ненужного хлама, запихивает его обратно в сумку, роется глубже, в конце концов достает музыкальную шкатулку, заводит механизм, запускает его, некоторое время слушает музыку, склонившись над шкатулкой, которую держит обеими руками, поворачивается лицом к залу, медленно выпрямляется и слушает музыку — вальс «Восхитительный час» из «Веселой вдовы» — уже прижав шкатулку обеими руками к груди. Лицо постепенно приобретает счастливое выражение. Она раскачивается в такт музыке. Музыка прекращается. Пауза. Вилли глухим голосом напевает мотив — без слов. Лицо Винни становится еще счастливей. Вилли обрывает свое пение. Она ставит музыкальную шкатулку на землю.
Каким счастливым может еще получиться сегодня день! (Хлопает в ладоши.) Еще, Вилли, еще! (Хлопает в ладоши.) Спой на бис, Вилли, умоляю! (Пауза. Счастливое выражение уходит.) Нет? Ты не хочешь сделать это для меня? (Пауза.) Ну да, я тебя понимаю, очень хорошо понимаю. Нельзя заставлять себя петь в угоду кому-то, как бы дорог он тебе ни был, нет, песня должна идти от сердца, я всегда это говорила, сама рождаться должна, как пение соловья. (Пауза.) Сколько раз я себе говорила в самые мрачные часы, спой, Винни, спой свою песенку, раз ничего другого тебе не остается, и не делала этого. (Пауза.) Не могла. (Пауза.) Нет, как пение соловья, или другой какой утренней пташки, без всякой мысли о пользе для себя или кого другого. (Пауза.) Да что теперь об этом? (Долгая пауза. Шепотом.) Странное ощущение. (Пауза. Также шепотом.) Странное ощущение, будто на меня кто-то смотрит. Вот я в фокусе, потом не в фокусе, потом вообще расплываюсь, потом снова в фокусе чужого взгляда, то так, то этак, туда — обратно. (Пауза. Так же шепотом.) Странно? (Пауза. Также шепотом.) Да здесь вообще все странно. (Пауза. Нормальным голосом.) Внутренний голос мне подсказывает: будь добра, Винни, заткнись хоть на минуту, не трать слова, сделай что-нибудь молча для разнообразия, будь так добра. (Она поднимает руки и держит открытые ладони перед глазами. Обращаясь к рукам.) Сделайте что-нибудь! (Она поворачивается к сумке, роется внутри, достает пилочку для ногтей, снова поворачивается лицом к залу и начинает подпиливать ногти. Некоторое время она делает это молча. В дальнейшем ее речь сопровождается подпиливанием ногтей.) Из глубин моей памяти — всплывает картина — некий господин Штрудель (Кукер) — господин Штрудель с дамой, возможно, госпожой Штрудель — ой, нет, какая там госпожа Штрудель — они держатся за руки — значит, она скорее его невеста — или просто подружка — близкая. (Она разглядывает свои ногти вблизи.) Какие-то они сегодня ломкие. (Принимается снова подпиливать ногти.) Штрудель, Штрудель — это имя — о чем-нибудь тебе говорит — в смысле, напоминает тебе, Вилли — что-нибудь реально существующее — если не хочешь — можешь не отвечать — ты и так — выложился сегодня — на все сто — Штрудель — Штрудель. (Разглядывает обработанные ногти.) Так все-таки поприличней. (Она поднимает голову, смотрит прямо перед собой.) Я вот всегда себе говорю, держи себя в форме, Винни, что бы ни случилось, держи себя в форме. (Пауза. Снова принимается подпиливать ногти.) Да — Штрудель — (прекращает подпиливать ногти, поднимает голову, смотрит прямо перед собой) — или Прудель (Пукер), такое тоже возможно. Слегка поворачивается к Вилли.) А Прудель, Вилли, Прудель не приоткрывает перед тобой завесу тайны? (Пауза. Чуть больше поворачивается в сторону Вилли. Громче.) Прудель, Вилли, Прудель не вызывает у тебя никакого отклика? Фамилия Прудель? (Пауза. Она наклоняется назад посмотреть на него. Пауза.) Ну уж знаешь, это уж!.. (Пауза.) Что ты сделал с носовым платком? (Пауза.) Вилли, не глотай его! Выплюнь, прошу тебя, выплюнь немедленно! (Пауза. Она поворачивается лицом к залу.) В конце концов, это вполне естественно. (Срывающимся голосом.) Это так по-человечески. (Пауза. Тем же срывающимся голосом.) А что еще остается делать? (Пауза. Тем же срывающимся голосом.) С утра до вечера. (Пауза. Тем же срывающимся голосом.) День за днем! (Пауза. Она поднимает голову. Улыбается.) Как в старые добрые времена! (Улыбка сходит с лица. Она снова принимается за ногти.) Нет, этот я обработала. (Переходит к следующему.) Нужно было очки надеть. (Пауза.) Да теперь уж поздно. (Заканчивает подпиливать ногти на левой руке, разглядывает их.) Так все-таки посимпатичней. (Переходит к правой руке. В дальнейшем, как и прежде, ее речь сопровождается подпиливанием ногтей.) И вот этот Прудель-Штрудель — как там его — в конце концов — неважно — и женщина — рука об руку — каждый с сумкой — дорожной — коричневой — стоят здесь как вкопанные и глазеют на меня — разинув рот — затем он — Прудель-Штрудель — неважно — вдруг — Что это она тут за игры устраивает? — говорит — Что в ней толку? — говорит — Зарылась в землю — по самые титьки — дура баба — а зачем? — говорит — Какой в этом смысл? — и все такое прочее — обычные — глупости — Ты меня слышишь? — он говорит — Да, к сожалению — она говорит — Как это к сожалению? — он говорит — что значит к сожалению? (Она прекращает подпиливать ногти, поднимает голову, смотрит прямо перед собой.) — А ты? — она говорит — Что в тебе толку? Какой в тебе смысл? Может, спасибо тебе сказать за то, что ты все еще передвигаешься на своих кривых копытах с саквояжем, набитым говенными консервами и сменными подштанниками, и меня за собой таскаешь из конца в конец пустыни этой вонючей — ничего не скажешь, отличная компания — (с неожиданной яростью) — оставь меня — она говорит — и проваливай к чертям собачьим! (Она снова принимается подпиливать ногти.) Почему он ее не откопает? — он говорит — это о тебе, ангел мой — на кой она ему такая сдалась? — на кой он ей такой сдался? — и т. д. — и.т.п. — обычные глупости — нужно ее откопать — он говорит — так в ней никакого толку — чем откопать? — она говорит — да хоть голыми руками — он говорит — я бы откопал ее голыми руками — он ведь ей муж — наверно. (Она молча подпиливает ногти.) Так и ушли — рука об руку — с саквояжами — вот они уже не в фокусе, вот уже расплываются — потом исчезают — последние человеческие существа — которые сюда забредали. (Она заканчивает правую руку, разглядывает ее, откладывает пилочку, смотрит прямо перед собой.) Странно, в такой момент, и такие призраки. (Пауза.) Странно? (Пауза.) Да здесь вообще все странно. (Пауза.) Во всяком случае, я благодарна. (Срывающимся голосом.) Ужасно благодарна. (Она опускает голову. Пауза. Затем поднимает голову. Спокойным голосом.) Склонить и поднять голову, склонить и поднять, только так. (Пауза.) А дальше что? (Долгая пауза. Она начинает наводить порядок, складывая вещи в сумку, при этом зубную щетку она убирает в последнюю очередь. Этими действиями в дальнейшем сопровождается ее речь.) Конечно — рано еще — готовиться к ночи — (она прекращает наводить порядок, поднимает голову, улыбается) — о, старые добрые времена! — (улыбка сходит с лица, она снова начинает собирать вещи.) — и все-таки — я это делаю — готовлюсь — к ночи — чувствуя, что она уже где-то рядом — что скоро прозвенит звонок — ко сну — и говорю себе — да, Винни — недолго тебе осталось, Винни — скоро прозвенит звонок — и спать. (Она прекращает наводить порядок, поднимает голову, смотрит прямо перед собой.) Бывает, я ошибаюсь. (Улыбка.) Но не часто. (Улыбка сходит с лица.) Бывает, все дневные дела уже закончены, все сделано, все сказано, все готово к приходу ночи, а день еще не закончился, еще далек от завершения, и ночь все не приходит, она все еще где-то далеко-далеко. (Улыбка.) Но не часто. (Улыбка сходит с лица.) Да, когда я чувствую, что вот сейчас оно случится, сейчас зазвенит, и начинаю готовиться к ночи — (жест) — вот как сейчас, примерно, бывает, я ошибаюсь — (улыбка) — но не часто. (Улыбка сходит с лица. Она снова начинает собирать вещи.) Раньше я думала — думала, говорю, раньше — что все эти вещи — что если убрать их в сумку — слишком рано — убрать слишком рано — то потом можно снова достать — в случае необходимости — и так далее — до бесконечности — убрать — достать — пока не прозвенит звонок — ко сну. (Она прекращает собирать вещи, поднимает голову, улыбается.) А вот и нет. (Улыбается шире.) Нет, нет. (Улыбка сходит с лица. Она снова начинает собирать вещи.) Это могло бы показаться странным — да, конечно — это… как бы это сказать? — ну, то, о чем я только что говорила — да, конечно — (берет револьвер) — странным — (поворачивается, чтобы убрать его в сумку) — если бы — (едва подносит револьвер к сумке, останавливается и снова поворачивается лицом к залу) — если бы — (кладет револьвер справа от себя, прекращает складывать вещи, поднимает голову) — вообще все здесь не казалось странным. (Пауза.) Очень странным. (Пауза.) Никогда ничего не меняется. (Пауза.) И это все более странно. (Пауза. Она снова наклоняется, берет последний предмет, то есть зубную щетку и поворачивается, чтобы убрать ее в сумку, но ее внимание отвлекает какая-то возня со стороны Вилли. Она наклоняется посмотреть. Пауза.) Зайчик мой, тебе надоело сидеть в своей норке? (Пауза.) Я тебя понимаю. (Пауза.) Шляпу не забудь! (Пауза.) Разве так ты раньше передо мной расстилался, бедненький мой? (Пауза.) Да, где твоя былая ползучесть, покорившая мое сердце? (Пауза.) Попробуй на четвереньках, дорогой, встань на колени. (Пауза.) На колени! На колени! (Пауза.) Проклятая подвижность! (Она следит взглядом за приближением Вилли за холмом, то есть, за его продвижением к тому месту, где он находился в начале первого акта.) Еще метр двадцать четыре, Вилли, и ты на месте. (Пауза, во время которой она разглядывает последние сантиметры.) Ай! (Она с трудом поворачивается лицом к залу, трет шею.) Так залюбовалась тобой, что шею свернула. (Трет шею.) Но оно того стоило, тысячу раз того стоило. (Слегка оборачивается к нему.) Знаешь, о чем я иногда мечтаю? (Пауза.) О чем я мечтаю, Вилли? (Пауза.) Чтобы ты перебрался жить на эту сторону, и я бы могла тебя видеть. (Пауза. Она поворачивается лицом к залу.) Я бы тогда изменилась. (Пауза.) До неузнаваемости. (Слегка оборачивается к нему.) Или чтобы просто время от времени, чтобы ты просто время от времени появлялся на этой стороне, и я могла бы тобой налюбоваться. (Пауза. Она поворачивается лицом к залу.) Но ты не можешь, я знаю. (Она опускает голову.) Знаю. (Пауза. Она поднимает голову.) В конце концов — (она рассматривает зубную щетку) — Винни, недолго осталось — (рассматривает щетку) — скоро звонок. (Над склоном холма появляется лысая макушка Вилли. Винни подносит щетку ближе к глазам.) Гарантия непревзойденного… (она поднимает голову)… как там дальше? (Над холмом появляется рука Вилли с платком, покрывает им голову, исчезает.) Гарантия непревзойденного качества… натуральный продукт… (Рука Вилли снова появляется над холмом, на этот раз с канотье, надевает его на голову набекрень, исчезает)… а! вот! Свиная щетина! (Пауза.) Откуда у свиньи щетина? Не понимаю. Может, щетина борова? Я права, а, Вилли, напомни мне, кто такой боров? (Пауза. Слегка оборачиваясь к Вилли.) Скажи точнее, Вилли, кто такой боров? (Пауза. Оборачиваясь чуть больше, умоляюще.) Умоляю тебя, Вилли, кто такой боров?
